Хроники инквизиции - Страница 3

– Признаю, нас не было, когда напали на тебя. Нас не было, когда ты вырывал горло Мари-Алисии, и еще пятерым пропавшим из тех деревень. Но сейчас я здесь. Бог простит тебя, Бог все понимает. Простят ли люди.

Сила страшная, сметающая, и вой, яростный, тоскливый, одинокий. Он ненавидит меня чисто, ясно, не побоюсь сказать, свято.

Хорошо, что мне попался оборотень, а не вампир. Намучалась бы с осиной. Я уже говорила о своем способе избавляться от пятен? А ну да, говорила. Я вышла наружу, под дождь, он был холодный ненавистный, остро пахнущий смертью и сумерками. Я вытерла влагу с лица, не смотря, на этот раз это действительно была кровь.

Простят ли люди нас? За неоперативность.

В таверне часто появлялись странные личности, и старик Майлз в основном попривык. Но девчонка его удивила. Взгляд серых глаз какой-то пронзительный, нечеловеческий, слишком все понимающий. Хрупкая, тонкая, мокрая с головы до ног так, что цвет волос даже не определишь, и замученная какая-то. Но опасная.

Он нервно потеребил края рубашки, говорила ж ему Мюриель: «Закрывайся пораньше, я сегодня во сне синюю жабу видела, а не к добру это, не к добру». Так не поверил старый дурак. Девчонка подозвала его к своему столику резким нетерпеливым жестом и неожиданно светло улыбнулась: – Кофе, пожалуйста.

За окном шумел сходящий на нет, истончающийся дождь

...

«…Дикая инициация происходит, когда покусанному оборотнем в нужное время не оказывается медицинская помощь, то есть не вводится сыворотка Льюса, тормозящая Изменение или на поздних стадиях превращения, усиливающая контроль над внутренним Зверем. Человек с прививкой Льюса может справиться с ним без посторонней помощи, приглушается так называемый инстинкт охоты. Или Зов, как называют его сами ликантропы…

…Еще относительно недавно, меньше столетия назад, пока к профессору медицины Эдуарду Вегеру не попали документы, принадлежавшие когда-то легендарному магу прошлого, и он не изобрел свою сыворотку, пользуясь результатами исследований Эри Льюса, оборотни подлежали регистрации, пристальному наблюдению и проверке. Человек со Зверем внутри был опасен для всех и прежде всего для себя. В те времена среди магов были распространены сообщества Охотников, сменившие Инквизицию, они защищали мирное население от неконтролирующих себя оборотней…»

Игры с огнем

Я бродила по пожарищу, взметая вверх дымные клубы пепла. Что-то хрустело под ногами. Сухо, хрупко, как раскаленная до бела яичная скорлупа. Не знаю, что я искала, но чутье подсказывало – здесь, где-то здесь. Иногда меня как-то болезненно, по-своему невыносимо тянет на амулеты. Проклятое магическое прошлое.

Сказали, дом загорелся внезапно. Вспыхнул, как ворох сухого сена в жаркий день, и сгорел еще до того, как подбежали люди с ведрами воды. Вроде бы внутри никого не было, единственный владелец дома, вдовец Алей, уехал на время из деревни, а, вернувшись, застал только почерневшие обугленные обломки на месте когда-то обжитого двухэтажного дома. Причин гореть у дома не было, особенно сейчас. В сырые затянувшиеся дни холодной весны и искры не высечь. Но и не такое бывает.

Поджег, может, кто. Деревенские Алея почему-то не любили. Но это уже не мое дело, я не королевский дознаватель.

Ничего особенного, самый обычный пожар, но меня потянуло сюда, словно по привязанной нити. Прав ты был, Старейший, магический самоконтроль у меня не очень. Чувствовать амулеты он меня научил, а вот пользоваться…

Иногда я даже скучаю по тем временам. Череда наполненных клопами придорожных гостиниц и холодная ночевка под каким-нибудь кустом часто вбивают в меня ностальгию.

Амулет пульсировал, тянул, как ноющая зубная боль, и единственным способом избавиться от нее – было его найти. Я продолжила ходить кругами, пока меня не отвлекло чье-то усердное покашливание. Я обернулась.

– Здраве будьте, госпожа инквизиторша. Нашли чего?

Спрашивал меня рослый упитанный мужик. Несмотря на рост и внушительность, было в этом типе что-то неуверенное, неприятно заискивающее. Настороженное. В выражении его лица было что-то от зверька, выглядывающего из своей норы. Рубаха из хорошей ткани, на выпуск, подпоясана алым кушаком. Явно не бедствует.

– Вы владелец этого дома?

Лучше бы я этого не спрашивала. Одного слова «да» ему было мало.

– Да, госпожа инквизиторша, если ваша милость изволит, я бы хотел знать, что так сказать, домик-то мой сожгло. Недруг какой злобный али проклятье? Потому как не мог он сам загореться, наверняка нечисть на меня натравили! Колдунов тут полно! И Марыська, и Васке, кузнец, глаз недобрый, а уж староста первый ведьмак, а иначе, как объяснишь…

Угу. Всех на костер (местная забава «гори, гори ясно»).

Когда случается беда, всегда обвиняют ведьму. А если нет ведьмы, то тогда вина ложится на богов, называют это их карой. Хотя ни тем, ни другим обычно и не пахнет. Правда, в этот раз действительно было что-то подозрительное.

Я наклонилась и наконец подняла небольшой камешек на веревочке, полностью облепленный пеплом. На ощупь он еще был теплым. Мучающий меня, ноющий зов наконец затих. Камешек покалывал пальцы, просился на шею.

Я усмехнулась. Не на ту напал.

– Очень уважаю ваше мнение, милсдарыня инквизиторша, – тем временем продолжал болтливый мужик, даже не замечая, что я его не слушала. Завороженный звуком своего голоса, как лесные трясовицы. – И коли накажете этих паршивцев, вовек поминать добрым словом буду. Все знают – вы, светлейшие инквизиторы, самые благороднейшие из людей…